Заметки о жизни

[рейтар]

Удивительно,что эти самые добрые люди не сломались и не стали злыми.

Те  кто  сломались, перестали  быть  добрыми

[Вик]

Еще раз перечитала все загруженные стихотворения Луизы Глюк. Она очень хороший поэт. Перевод не Маршака. И не Пастернака. А так все отлично

Знаете, мне тоже понравились её стихи. Но это, наверное, тот случай, когда лучше читать в оригинале.

[Mic]

Удивительно,что эти самые добрые люди не сломались и не стали злыми.

[Альтруист]

Еще раз перечитала все загруженные стихотворения Луизы Глюк. Она очень хороший поэт. Перевод не Маршака. И не Пастернака. А так все отлично

 Наконец-то вы определились и избрали позицию.

[Альтруист]

 Спасибо, принято к сведению.

[Hotchpotch]

Еще раз перечитала все загруженные стихотворения Луизы Глюк. Она очень хороший поэт. Перевод не Маршака. И не Пастернака. А так все отлично

[DAЛ$]

[Альтруист]

Конец зимы
Над застывшим миром вскрикнула птица,
проснувшись в одиночестве среди чёрных ветвей.
Вы хотели родиться; Я позволил вам родиться.
Разве когда-либо моя печаль
препятствовала вашим желаниям?
Стремящиеся вперёд,
туда, где свет перемешен с тьмой,
жаждущие ярких ощущений,
как если бы вы были новым существом,
желающим выразить себя,
полные жизни, полные блеска,
ни на миг не задумывающиеся о том,
чего это будет вам стоить,
не способные понять, что мой голос
есть нечто отличное от вас самих –
в другом мире вы не услышите его
вновь с такой ясностью,
как в зове птицы или в крике ребёнка,
не отчетливое звучание, но только
неотступное эхо,
значение которого: прощай, прощай…
одна непрерывная нота,
связывающая нас друг с другом.

(Перевод Бориса Кокотова)

  Это волшебно, настоящий Глюк. 

[Hotchpotch]

У неё там еще есть стихотворение, где она ноет, что Бог не помог ей вырастить помидоры

[Вик]

Затихающий ветер

Я любил вас, когда сотворил,
теперь – презираю.

Я дал вам всё необходимое:
подстелил землю, укрыл голубым небом –

но чем дальше я уходил от вас,
тем отчётливей видел:
ваши души, которые могли стать необъятными,
усохли,
стали мизерными и болтливыми.

Я одарил вас всех
голубизной весеннего утра,
временем, которым вы не сумели воспользоваться, –
вы захотели большего, – дара,
предназначенного не вам.

Но чего бы вы ни жаждали,
вы не найдёте этого в саду
среди цветущих растений.
Ваша жизнь – не обмирание и воскресение, как у них:

ваша жизнь – полёт птицы
от начала к концу,
от начала к концу, подобно этой радуге,
перекинутой от берёзы
к яблоне.

(Перевод Виталия Черешни)

[Вик]

Заутреня

Непостижимый отец, когда мы впервые
лишились рая, Ты сотворил
его подобие: слегка другое,
чтоб преподать урок, но и похожее:
и там есть красота, и здесь –
вот только
мы так и не усвоили урок. Покинутые,
устали друг от друга. Потом
настали годы тьмы: посменно
работали в саду, впервые слёзы
омыли нам глаза, когда земля
в соцветье лепестков предстала
то тёмно-красных, то телесных –
мы думать позабыли о Тебе,
которому научены молиться.
Мы знали: человеку не дано
любить лишь то, что воздаёт любовью.

(Перевод Виталия Черешни)

[Вик]

Это вы еще Луизу Глюк не читали 

Конец зимы
Над застывшим миром вскрикнула птица,
проснувшись в одиночестве среди чёрных ветвей.
Вы хотели родиться; Я позволил вам родиться.
Разве когда-либо моя печаль
препятствовала вашим желаниям?
Стремящиеся вперёд,
туда, где свет перемешен с тьмой,
жаждущие ярких ощущений,
как если бы вы были новым существом,
желающим выразить себя,
полные жизни, полные блеска,
ни на миг не задумывающиеся о том,
чего это будет вам стоить,
не способные понять, что мой голос
есть нечто отличное от вас самих –
в другом мире вы не услышите его
вновь с такой ясностью,
как в зове птицы или в крике ребёнка,
не отчетливое звучание, но только
неотступное эхо,
значение которого: прощай, прощай…
одна непрерывная нота,
связывающая нас друг с другом.

(Перевод Бориса Кокотова)

[Hotchpotch]

Меня  то  же  Бродский  не  цепляет.
Хотя, скажу  честно, я  вообще  стихи  не  очень  люблю, и  все  таки   стихи  Пушкина  и  Есенина  мне  нравятся

Это вы еще Луизу Глюк не читали 

[Альтруист]

То же самое можно сказать и про Солженицына.

 У нашего святого борзописца есть одно темное и удивительное пятно в автобиографии, которое до сих пор не могут убедительно объяснить историки, да и он этого так и не сделал. Зачем он солнце русской литературы (это оговорка только для либералов и им сочувствующим персонажам с закидонами) в конце Великой Отечественной войны, когда всем было уже понятно, что мы победим, он начал в своих письмах заниматься антисоветской риторикой, твердо зная, что особисты по роду службы  будут читать эти письма, и как результат - загремел в лагеря???

[Mic]

Причем целенаправленно и настойчиво. А если не знать фамилию этого, если так выразиться  стихоплета при прочтении вслух или услышать наяву, когда он монотонно воет, исполняя свои опусы, то невольно можно пуститься в набор  по-своему интересных выражений. Вся дутая шумиха вокруг него, это наглядное претворение в жизнь методов промывания мозгов.

То же самое можно сказать и про Солженицына.