Дипломатическая победа или отложенная проблема?
(от Павла Палажченко, переводчика М.С.Горбачева)
Сейчас нас отделяет определенная временная дистанция от трагических событий 17 июля 2014 года, когда в небе над Донбасом был сбит гражданский авиалайнер. Скорбь по погибшим в тот день еще долго не ослабнет в сознании. Но по прошествии времени, думается, можно, не проявляя неуважения к памяти жертв, поговорить и о лингвистической стороне некоторых политических последствий этого события.
Вскоре после случившегося был созван Совет Безопасности ООН, который должен был принять согласованную всеми его членами резолюцию. И такой согласованный текст был принят. Его англоязычная версия, в частности, гласит:
The Security Council, deploring the downing of a civilian aircraft… condemns in the strongest terms the downing of Malaysia Airlines flight...
В русском тексте этому соответствует:
Cовет Безопасности, выражая сожаление по поводу того, что... был сбит гражданский самолет..., самым решительным образом осуждает действия, приведшие к тому, что... был сбит самолет компании «Малайзийские авиалинии»...
Просим читателя не обращать внимания на стилистически неуклюжие лексические повторы в этих текстах, ставшие особенно заметными в результате их сокращения, а обратить внимание на то, какими словами описывается осуждаемое действие в постановляющей части резолюции. В английском тексте это герундиальная конструкция the downing of the aircraft. В русском – «трехэтажная» синтаксическая конструкция: действия, приведшие к тому, что был сбит самолет.
В строгом юридическом смысле слова нельзя говорить, что одна из языковых версий резолюции ООН является «переводом» с какой-либо другой. Документы ООН на всех её официальных языках (английском, французском, русском, испанском, китайском и арабском) считаются аутентичными языковыми версиями, имеющими равную силу. Однако можно с уверенностью предположить, что согласование резолюции, как это в большинстве случаев бывает на практике, шло на основе английского текста.
А после принятия резолюции постоянный представитель России при ООН – а вслед за ним и некоторые российские средства массовой информации – заявил, что Российская Федерация одержала в Совете Безопасности дипломатическую победу. «Мы смогли изменить текст в достаточной мере, чтобы поддержать его», – сказал он, по сообщению газеты «Ведомости». Имелось в виду, что таким изменением стала замена английской формулировки the shooting down of the aircraft, имевшейся в первоначальном проекте резолюции, на the downing of the aircraft.
Читатели, зрители и слушатели российских СМИ, надо полагать, восприняли это как успех наших дипломатов.
Но у некоторых журналистов, лингвистов и переводчиков возникли при этом кое-какие вопросы, и среди них главный – а в чём, собственно, разница? Один из участников обсуждения в социальных сетях высказал такое мнение: «Shooting down – конкретно стреляли. Downing – причина падения неясна… Короче, сбили или упал». Однако такое предположение опровергается как самой резолюцией (это явствует из всех языковых версий, где ясно говорится, что самолет упал не сам по себе), так и словарями английского языка. В последних глагол down толкуется так: to cause to fall from a height, especially by shooting (вызвать падение с высоты, особенно выстрелом).
Нет ничего удивительного, что члены Совбеза с легкостью согласились исправить в английском тексте shooting down на downing. А наши дипломаты сочли, что такая замена дает им возможность использовать приведенную выше громоздкую формулу: действия, приведшие... и так далее.
Но можно ли считать, что русский текст резолюции соответствует текстам на других языках? На наш взгляд – нет, нельзя, поскольку между английским и русским текстами есть существенное различие. Это подтверждается и некоторыми толкованиями русского текста в СМИ и соцсетях. Вот одна из версий:
«Действия, приведшие… – это и предоставление воздушного коридора над зоной боевых действий, и снижение эшелона на полкилометра, а уж к этому Россия точно не имеет отношения».
Можно предположить, конечно, что причиной неадекватного (и к тому же довольно неуклюжего синтаксически) русского варианта является отсутствие в русском языке слова сбитие, которое могло бы стать компактным соответствием английскому downing (кстати, украинский язык в этом случае оказался более гибким: в нем слово збитие существует). Если проблема только в этом, то ради сжатости текста и близости языковых версий, на наш взгляд, можно было использовать несловарное сбитие (смысл которого совершенно ясен). Либо, в конце концов, использовать ту же самую конструкцию, что и в преамбуле: то, что был сбит самолет.
Во французском варианте постановляющей части резолюции используется слово destruction. На наш взгляд, это осмысленное и приемлемое решение. В русском тексте также можно было прибегнуть к термину «уничтожение» (или «уничтожение в воздухе»).
Попытка «втиснуть» в текст формулировку, якобы исключающую прямое указание на кого-либо как на виновника падения самолета, ограничилась русской версией. Никакого отражения в других языковых версиях резолюции она не получила. Лингвистическая «победа» могла предстать таковой только в глазах внутреннего «потребителя».
Возможно, поэтому несоответствие английского и русского текстов резолюции Совета Безопасности не вызвало дипломатического скандала. Его не заметили – или предпочли не замечать. Но нельзя исключать, что вопрос об этом возникнет позже, ведь точка в этой истории еще не поставлена. Интересно, на кого тогда возложат вину – на дипломатов или на переводчиков?
