Автор: Марина В.
« : 13 Апрель 2025, 20:28:59 »Вот это точно. А зря. Надо пусть изредка смотреть хотя бы вдаль.
Да, например, луной полюбоваться, когда ее видно!
Новости:
 |  |
Административное совещание у Генерального директора. Провели при свечах День Любви и Добра. Придумываем дальнейшую воспитательную работу
Школа-ВУЗ "Современное образование", Россия (РФ), Москва, центр.
Carpe diem, quam minimum credula postero!
Да, например, луной полюбоваться, когда ее видно!
Автор: Марина В.
« : 13 Апрель 2025, 20:28:28 »Однако, на небо мы смотрим реже чем в телефон..
В городе звезды на небе не очень хорошо видно...
Автор: Вик
« : 08 Апрель 2025, 22:20:50 »Однако, на небо мы смотрим реже чем в телефон..Вот это точно. А зря. Надо пусть изредка смотреть хотя бы вдаль.
Автор: Вик
« : 08 Апрель 2025, 22:19:38 »Если под экраном понимать небо со звездами и его созерцание, то за глаза и мозг можно абсолютно не беспокоиться.Потому что небо и звёзды наводят на философские мысли?
Автор: Енот
« : 04 Апрель 2025, 13:59:05 »Если под экраном понимать небо со звездами и его созерцание, то за глаза и мозг можно абсолютно не беспокоиться.Однако, на небо мы смотрим реже чем в телефон..
Автор: Альтруист
« : 31 Март 2025, 13:42:13 »От чтения книги не так устают глаза и мозг, как от созерцания экрана.
Если под экраном понимать небо со звездами и его созерцание, то за глаза и мозг можно абсолютно не беспокоиться.
Автор: Mila
« : 30 Март 2025, 23:33:39 »Самая известная дуэль Дюма-отца
Александр Дюма-отец, автор более 500 известных книг, в частности шедевров "Три мушкетера" и "Граф Монте-Кристо" был не таким скромным и порядочным человеком, как принято считать! Дюма отец прослыл человеком веселым и живущим на полную катушку! Девушки, карты, дуэли, кредиты и многое другое украшали его жизнь и давали отличный материал для биографов)
Он любил спорить и никогда не стеснялся в выражениях, что не раз приводило его на дуэль из которых он благополучно выходил победителем. Самая известная произошла как всегда из-за лишних слов, сказанных после вина на приеме у известной в Париже дамы Мелани Вальдор, в адрес молодого студента.
Но условия были не стандартны - смерть разыгрывалась жребием, тот кто достал записку со словом "смерть" из шляпы должен был застрелиться!
Этим счастливчиком стал наш герой, Алекандр Дюма. Он взял пистолет, ушел в соседнюю комнату и закрыл дверь.
Раздался выстрел и звук падающего тела, настала тишина...
Через мгновение Дюма выходит из комнаты и произносит историческое:
Я стрелялся, но, увы, промахнулся...
Все засмеялись, ситуация разрядилась и превратилась в исторический анекдот. Дюма извинился перед своем визави и он отменил дуэль.
«Литературные люди»
Александр Дюма-отец, автор более 500 известных книг, в частности шедевров "Три мушкетера" и "Граф Монте-Кристо" был не таким скромным и порядочным человеком, как принято считать! Дюма отец прослыл человеком веселым и живущим на полную катушку! Девушки, карты, дуэли, кредиты и многое другое украшали его жизнь и давали отличный материал для биографов)
Он любил спорить и никогда не стеснялся в выражениях, что не раз приводило его на дуэль из которых он благополучно выходил победителем. Самая известная произошла как всегда из-за лишних слов, сказанных после вина на приеме у известной в Париже дамы Мелани Вальдор, в адрес молодого студента.
Но условия были не стандартны - смерть разыгрывалась жребием, тот кто достал записку со словом "смерть" из шляпы должен был застрелиться!
Этим счастливчиком стал наш герой, Алекандр Дюма. Он взял пистолет, ушел в соседнюю комнату и закрыл дверь.
Раздался выстрел и звук падающего тела, настала тишина...
Через мгновение Дюма выходит из комнаты и произносит историческое:
Я стрелялся, но, увы, промахнулся...
Все засмеялись, ситуация разрядилась и превратилась в исторический анекдот. Дюма извинился перед своем визави и он отменил дуэль.
«Литературные люди»
Автор: Енот
« : 09 Январь 2025, 15:56:42 »И главное книги для детей!
Потому что, чтение книг может стать прекрасным способом провести время вместе с ребенком, укрепить связь между родителями и детьми, а также создать привычку чтения, которая будет полезной для детей в будущем.
Автор: Марина В.
« : 08 Январь 2025, 15:08:46 »Очень много зависит от родителей: дома должны быть книги, а не только компьютер.
И главное книги для детей!
Автор: Енот
« : 02 Январь 2025, 11:09:31 »Глаза не устают, а мозг работает.
Возможно и так, у всех по разному...
Автор: Вик
« : 02 Январь 2025, 00:04:30 »От чтения книги не так устают глаза и мозг, как от созерцания экрана.Глаза не устают, а мозг работает.
Автор: Енот
« : 29 Декабрь 2024, 21:38:36 »Очень много зависит от родителей: дома должны быть книги, а не только компьютер.
От чтения книги не так устают глаза и мозг, как от созерцания экрана.
Автор: Вик
« : 29 Декабрь 2024, 20:45:49 »Очень много зависит от родителей: дома должны быть книги, а не только компьютер.
И это прекрасно..а сейчас. ..«Интерес к чтению снижается по всему миру, и тут Россия, увы, в тренде, – признает литературный критик Галина Юзефович. – Зато – и это можно считать хорошей новостью – в последние годы стало окончательно понятно: у чтения есть вполне стабильное и не подлежащее распаду ядро аудитории, которое не готово променять книгу на другие типы развлечения». Получается, Россия читает меньше, чем раньше, но маловероятно, что она когда-либо бросит литературу навсегда.
Автор: Енот
« : 29 Декабрь 2024, 06:53:40 »«Зашел я в гастроном посмотреть, что продают. Пока стоял, подошел ко мне человек и начал что–то говорить. Ну, я по–русски ни слова не знаю, а он понял, выставил один палец и говорит «рубль, рубль!». Ну, я понял, что ему нужен рубль. Я дал ему.
Он так выставил ладонь, мол, стой, куда–то ушел, очень быстро вернулся с бутылкой водки, сделал мне знак, чтобы я пошел за ним. Вышли из магазина, зашли в какой–то подъезд, там его ждал еще человек. Тот достал из кармана стакан, этот ловко открыл бутылку, налил стакан до краёв не проронив ни капли, приподнял его, вроде как салют, и залпом выпил. Налил еще и протянул мне. Я последовал его примеру. Потом налил третьему, и тот выпил.
После этого он вновь выставляет палец и говорит «рубль!». Я ему дал, он выскочил из подъезда и через три минуты вновь появился с бутылкой. Ну, повторили всю процедуру и расстались лучшими друзьями.
Я вышел на улицу, соображаю плохо, сел на обочину. Тут подходит ваш полицейский и начинает мне что–то выговаривать. Видно, у вас сидеть на обочине нельзя. Я встал и сказал ему единственное предложение, которое я выучил по–русски: «Я – американский писатель». Он посмотрел на меня, улыбнулся во всё лицо и бросился обнимать меня, крикнув «Хемингуэй!!!».
Ваша страна единственная, в которой полицейские читали Хемингуэя...».
Из воспоминаний Джона Стейнбека о поездке в СССР
Джон Стейнбек – американский писатель, автор "Гроздья гнева", лауреат Пулитцеровской и Нобелевской премий по литературе.
И это прекрасно..а сейчас. ..«Интерес к чтению снижается по всему миру, и тут Россия, увы, в тренде, – признает литературный критик Галина Юзефович. – Зато – и это можно считать хорошей новостью – в последние годы стало окончательно понятно: у чтения есть вполне стабильное и не подлежащее распаду ядро аудитории, которое не готово променять книгу на другие типы развлечения». Получается, Россия читает меньше, чем раньше, но маловероятно, что она когда-либо бросит литературу навсегда.
Автор: Вик
« : 26 Декабрь 2024, 17:21:15 »– Тебя выгонят с волчьим билетом из детского сада, и все станет фарфолен! – сказала бабушка.
Что такое «фарфолен», я не знал. Но не это меня интересовало.
– А куда волки ходят по билету? – спросил я.
– В баню! – в сердцах крикнула бабушка. – Нет, этот ребенок специально придуман, чтоб довести меня до Свердловки!
– Мне не нужен волчий билет, – поставил я бабушку в известность. - Я пока хожу в баню без билета. Так что, наверное, не выгонят, – успокоил я ее.
Дело в том, что я отказался читать на детском утреннике общеобразовательные стихи типа «Наша Маша…» или «Бычок» и настаивал на чем-то из Есенина.
В те времена стихи Сергея Есенина не очень-то издавали, но бабушка знала их великое множество. И любила декламировать. В общем, сейчас и пожинала плоды этого.
Воспитательницы пошли бы и на Есенина, если бы я согласился, например, на березку, но я категорически хотел исполнить «Письмо матери». Предварительное прослушивание уложило в обморок нянечку и одну из воспитательниц. Вторая продержалась до лучших строк в моем исполнении. И когда я завыл: – Не такой уж жалкий я пропойца… – попыталась сползти вдоль стены.
– Слава Богу, что нормальные дети это не слышат! – возопила она, придя в себя.
Ну, тут она малость загнула. Тот случай! Я стану читать любимого поэта без публики? Дождетесь!
Короче, дверь в игровую комнату я специально открыл, да и орал максимально громко.
– А что такое тягловая бредь? – спросила, едва воспитательница вошла в игровую, девочка Рита.
– Тягостная! – поправил я.
– Марина Андреевна, почему вы плачете? – спросила на этот раз Рита.
В общем, снова досталось родителям.
После серьезного разговора с папой, во время которого им была выдвинута версия, что дать пару раз некоему мерзавцу по мягкому месту - мера все-таки воспитательная.
Как лицо, крайне заинтересованное в исходе дискуссии, я выдвинул ряд возражений, ссылаясь на такие авторитеты, как бабушка, Корчак и дядя Гриша. (У дяди Гриши были четыре дочери, поэтому меня он очень любил и баловал).
– Как на это безобразие посмотрит твой старший брат? – вопросил я папу, педалируя слово – старший.
Дело закончилось чем-то вроде пакта. То есть я дал обещание никакие стихи публично не декламировать!
– Ни-ка-ки-е! – по слогам потребовал папа.
Я обещал. Причем подозрительно охотно.
– Кроме тех, которые зададут воспитательницы! – спохватился папа.
Пришлось пойти и на это.
Нельзя сказать, что для детсадовских воспитательниц наступило некое подобие ренессанса. Все-таки кроме меня в группе имелось еще девятнадцать «подарков». Но я им докучал минимально. А силы копились… Ох, папа… Как меня мучило данное ему слово!
И вот настал какой-то большой праздник. И должны были прийти все родители и поразиться тому, как мы развились и поумнели. И от меня потребовали читать стихи.
– Какие? – спросил я.
– Какие хочешь! – ответила потерявшая бдительность воспитательница.
– А Маршака можно?
– Разумеется! – заулыбалась она. Для нее Маршак – это были мягкие и тонкие книжечки «Детгиза».
Когда за мной вечером пришел папа, я все-таки подвел его к воспитательнице и попросил ее подтвердить, что я должен читать на утреннике стихотворение Самуила Маршака. Та подтвердила и даже погладила меня по голове.
– Какое стихотворение? – уточнил бдительный папа.
– Маршака? – удивилась она и назидательно добавила: – Стихи Маршака детям можно читать любые! Пора бы вам это знать!
Сконфуженный папа увел меня домой.
И вот настал утренник. И все читали стихи. А родители дружно хлопали. Пришла моя очередь.
– Самуил Маршак, – объявил я. – «Королева Элинор».
Не ожидая от Маршака ничего плохого, все заулыбались. Кроме папы и мамы. Мама даже хотела остановить меня, но папа посмотрел на воспитательницу и не дал.
– Королева Британии тяжко больна, – начал я, – дни и ночи ее сочтены… – и народу сразу стало интересно. Ободренный вниманием, я продолжал…
Когда дело дошло до пикантной ситуации с исповедниками, народ не то чтобы повеселел, но стал очень удивляться. А я продолжал:
– Родила я в замужестве двух сыновей… – слабым голосом королевы проговорил я.
– Старший сын и хорош и пригож…
Тут мнения разделились. Одни требовали, чтоб я прекратил. А другим было интересно… И они требовали продолжения. Но мне читать что-то расхотелось. И я пошел к маме с папой. Поплакать.
По дороге домой очень опасался, что мне вот-вот объявят о каких-то репрессиях. Тем более папа что-то подозрительно молчал.
– Да, кстати, – наконец сказал он, – ты ж не дочитал до конца. Прочти сейчас, а то мы с мамой забыли, чем дело-то кончилось!
И прохожие удивленно прислушивались к стихам, которые, идя за ручку с родителями, декламировал пятилетний мальчишка...
Александр Бирштейн
Что такое «фарфолен», я не знал. Но не это меня интересовало.
– А куда волки ходят по билету? – спросил я.
– В баню! – в сердцах крикнула бабушка. – Нет, этот ребенок специально придуман, чтоб довести меня до Свердловки!
– Мне не нужен волчий билет, – поставил я бабушку в известность. - Я пока хожу в баню без билета. Так что, наверное, не выгонят, – успокоил я ее.
Дело в том, что я отказался читать на детском утреннике общеобразовательные стихи типа «Наша Маша…» или «Бычок» и настаивал на чем-то из Есенина.
В те времена стихи Сергея Есенина не очень-то издавали, но бабушка знала их великое множество. И любила декламировать. В общем, сейчас и пожинала плоды этого.
Воспитательницы пошли бы и на Есенина, если бы я согласился, например, на березку, но я категорически хотел исполнить «Письмо матери». Предварительное прослушивание уложило в обморок нянечку и одну из воспитательниц. Вторая продержалась до лучших строк в моем исполнении. И когда я завыл: – Не такой уж жалкий я пропойца… – попыталась сползти вдоль стены.
– Слава Богу, что нормальные дети это не слышат! – возопила она, придя в себя.
Ну, тут она малость загнула. Тот случай! Я стану читать любимого поэта без публики? Дождетесь!
Короче, дверь в игровую комнату я специально открыл, да и орал максимально громко.
– А что такое тягловая бредь? – спросила, едва воспитательница вошла в игровую, девочка Рита.
– Тягостная! – поправил я.
– Марина Андреевна, почему вы плачете? – спросила на этот раз Рита.
В общем, снова досталось родителям.
После серьезного разговора с папой, во время которого им была выдвинута версия, что дать пару раз некоему мерзавцу по мягкому месту - мера все-таки воспитательная.
Как лицо, крайне заинтересованное в исходе дискуссии, я выдвинул ряд возражений, ссылаясь на такие авторитеты, как бабушка, Корчак и дядя Гриша. (У дяди Гриши были четыре дочери, поэтому меня он очень любил и баловал).
– Как на это безобразие посмотрит твой старший брат? – вопросил я папу, педалируя слово – старший.
Дело закончилось чем-то вроде пакта. То есть я дал обещание никакие стихи публично не декламировать!
– Ни-ка-ки-е! – по слогам потребовал папа.
Я обещал. Причем подозрительно охотно.
– Кроме тех, которые зададут воспитательницы! – спохватился папа.
Пришлось пойти и на это.
Нельзя сказать, что для детсадовских воспитательниц наступило некое подобие ренессанса. Все-таки кроме меня в группе имелось еще девятнадцать «подарков». Но я им докучал минимально. А силы копились… Ох, папа… Как меня мучило данное ему слово!
И вот настал какой-то большой праздник. И должны были прийти все родители и поразиться тому, как мы развились и поумнели. И от меня потребовали читать стихи.
– Какие? – спросил я.
– Какие хочешь! – ответила потерявшая бдительность воспитательница.
– А Маршака можно?
– Разумеется! – заулыбалась она. Для нее Маршак – это были мягкие и тонкие книжечки «Детгиза».
Когда за мной вечером пришел папа, я все-таки подвел его к воспитательнице и попросил ее подтвердить, что я должен читать на утреннике стихотворение Самуила Маршака. Та подтвердила и даже погладила меня по голове.
– Какое стихотворение? – уточнил бдительный папа.
– Маршака? – удивилась она и назидательно добавила: – Стихи Маршака детям можно читать любые! Пора бы вам это знать!
Сконфуженный папа увел меня домой.
И вот настал утренник. И все читали стихи. А родители дружно хлопали. Пришла моя очередь.
– Самуил Маршак, – объявил я. – «Королева Элинор».
Не ожидая от Маршака ничего плохого, все заулыбались. Кроме папы и мамы. Мама даже хотела остановить меня, но папа посмотрел на воспитательницу и не дал.
– Королева Британии тяжко больна, – начал я, – дни и ночи ее сочтены… – и народу сразу стало интересно. Ободренный вниманием, я продолжал…
Когда дело дошло до пикантной ситуации с исповедниками, народ не то чтобы повеселел, но стал очень удивляться. А я продолжал:
– Родила я в замужестве двух сыновей… – слабым голосом королевы проговорил я.
– Старший сын и хорош и пригож…
Тут мнения разделились. Одни требовали, чтоб я прекратил. А другим было интересно… И они требовали продолжения. Но мне читать что-то расхотелось. И я пошел к маме с папой. Поплакать.
По дороге домой очень опасался, что мне вот-вот объявят о каких-то репрессиях. Тем более папа что-то подозрительно молчал.
– Да, кстати, – наконец сказал он, – ты ж не дочитал до конца. Прочти сейчас, а то мы с мамой забыли, чем дело-то кончилось!
И прохожие удивленно прислушивались к стихам, которые, идя за ручку с родителями, декламировал пятилетний мальчишка...
Александр Бирштейн