Сегодня прошёл ЕГЭ по русскому языку. Вот такой текст был в одном из вариантов КИМов.
Борис Акунин. Амигдала.
Недавно я прочитал интереснейшую статью в журнале Current Biology про одну американку, у которой начисто отсутствует чувство страха. То есть вообще ноль целых ноль десятых. Ученые обвешали ее датчиками, пугали-пугали всеми способами, на которые хватало воображения – никаких отрицательных эмоций.
Причина бесстрашия нашей американки была сугубо медицинская. В мозгу есть миндалевидный закуточек, который называется амигдала. Именно он отвечает за формирование страха.
При редкой болезни Урбаха-Вите случается совсем уже редкое осложнение, в результате которого амигдала атрофируется. Именно это с несчастной (или, наоборот, счастливой?) американкой и произошло.
Иногда такой опыт ставят над животными. Удалят мыши амигдалу, и она начинает наскакивать на кошку.
А древние инки, как я где-то читал, владели начатками нейрохирургии и умели делать воинам в голове дырку, от которой те становились неустрашимыми. Не иначе достукивались до амигдалы.Пытаюсь представить себе, каково это – жить вообще без страхов. Хотел бы я так или нет?
Первый порыв, конечно, ответить: да, очень хотел бы!
Страх – ужасно противное чувство.
У Толстого замечательно описано, как Николай Ростов празднует труса, убегая от французов: «Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине».Должно быть, поручик Толстой знал это состояние не понаслышке – оно впечатляюще описано и в «Севастопольских рассказах».
А сколько недостойных поступков и подлостей совершается от страха, сколько ломается судеб.
Нет, решено. Удалите мне амигдалу, пожалуйста. Хочу ничего не бояться. Вообще ничего. Как пел Высоцкий: «Я не люблю себя, когда я трушу».
С другой стороны… Всем наверняка в жизни приходилось делать что-то через страх.
У меня одно из ранних воспоминаний, как мы во дворе зачем-то затеяли прыгать с крыши гаража. Мне было, наверное, лет шесть-семь. Как обычно, нашелся кто-то бесшабашный, а за ним полезли остальные, и я в том числе. Сверху вниз посмотрел – ужас, оцепенение. Особенно когда мой приятель, более смелый, чем я, прыгнул, подвернул ногу и завопил от боли. А я – следующий. Снизу девочки смотрят (они умнее нас, дураков, - не полезли). Прыгнул, конечно. Куда деваться? И впервые в жизни испытал чувство победы – самой драгоценной из побед, победы над собой. Может, не такая уж это была глупость – прыгать с крыши гаража.
Зачем нужен страх с биологической точки зрения, понятно – срабатывает инстинкт самосохранения. Но страх необходим и для развития личности. Страх нужен затем, чтобы у тебя было, что побеждать. Смелость – это не бесстрашие, а умение побеждать амигдалу. Трусость – наоборот. Когда амигдала побеждает тебя.
Страх, гадина такая, очень извивист и живуч. Справишься с одним - обязательно вылупится новый. При этом в каждом возрасте свои страхи.Ну а у человека моей профессии, если он относится к ней всерьез, по-японски, как к Пути, есть свой специфический страх. Я много раз слышал от коллег-писателей, находящихся в творческом кризисе, боязливые речи, что волшебное состояние полета никогда больше не вернется. Некоторые, бывает, с перепугу и в запой уходят.
Допустим, у меня несколько иная писательская специальность – я беллетрист. Мне полеты ни к чему, я строю архитектурные конструкции, снизу вверх – так высоко, как умею. Но и это занятие страшноватое.Невозможно написать живую книгу, если не вибрируешь от страха, что у тебя ни черта не получится. Даже если это просто детектив.
И что бы я был без этого страха?
Нет, хочу бояться и радоваться победе над страхом.
Не троньте мою амигдалу.
