4 эпизод
С тех пор, как Алексей поверил, что путём тренировки может научиться летать без ног и снова стать полноценным лётчиком, им овладела жажда жизни и деятельности.
Теперь у него была цель жизни: вернуться к профессии истребителя.
Заставить себя есть, спать, принимать лекарства нетрудно. С гимнастикой было хуже. Обычная гимнастика человеку, лишённому ног, не годилась. Он придумал свою: по целым часам сгибался, разгибался - упражнял себя.
Летом в палату вошёл пожилой человек. Он принёс для Алексея протезы собственной конструкции. И постепенно летчик научился ходить на них. Сначала - с костылями, позже - без костылей.
Потом Алексея Мересьева направили после госпиталя долечиваться в санаторий Военно-Воздушных Сил, находившийся под Москвой.
В санатории ему пришлось прожить двадцать восемь дней.
Весть о том, что в санатории живёт безногий, мечтающий летать на истребителе, мгновенно распространилась по санаторию.
Уже к обеду Алексей оказался в центре всеобщего внимания. Впрочем, сам он, казалось, этого внимания не замечал. На второй день своего пребывания в санатории Алексей появился под вечер в канцелярии у Зиночки.
Он галантно вручил ей завёрнутое в лопушок обеденное пирожное и попросил научить его танцевать.Девушка согласилась.Каждое новое па веселило Мересьева, как мальчишку.
И никому из наблюдавших за этим разудалым танцором не могло даже в голову прийти, что делает он, исчезая порой из зала. С улыбкой на разгоряченном лице выходил он на улицу, небрежно обмахиваясь платком, но, как только переступал порог и вступал в полутьму ночного леса, улыбка тотчас же сменялась гримасой боли.
Цепляясь за перила, шатаясь, со стоном сходил он со ступенек крыльца, бросался в мокрую, росистую траву и, прижавшись всем телом к влажной, еще державшей дневное тепло земле, плакал от жгучей боли в натруженных, стянутых ремнями ногах.
Он распускал ремни, давал ногам отдохнуть.
Потом снова надевал колодки, вскакивал и быстро шагал к дому, и ловкая, красивая пара снова устремлялась в круг. Они с Зиночкой продолжали танцевать, ничем не отличимые от других пар.
Тяжелые танцевальные упражнения уже давали свои результаты: Алексей все меньше и меньше ощущал сковывающее действие протезов. Они как бы постепенно прирастали к нему.
5 эпизод.
Военная обстановка осложнялась. Немцы рвались к Волге, к Сталинграду. Это волновало летчиков, отдыхавших в санатории. Они потребовали досрочной отправки на фронт.
В санаторий прибыла медицинская комиссия. Она расположилась в зале.
Алексей вошел в комнату бодрым шагом, веселый, улыбающийся.
- Ну-с, молодой человек, - сказал врач, щурясь, - снимайте гимнастерку.
Недаром Мересьев столько занимался спортом и загорал: врач залюбовался его плотным, крепко сбитым телом, под смуглой кожей которого отчетливо угадывалась каждая мышца.
Мересьев легко прошел все испытания, он выжал кистью раза в полтора больше нормы, выдохнул столько, что измерительная стрелка коснулась ограничителя. Давление крови было у него нормальное, нервы в отличном состоянии. В заключение он ухитрился рвануть стальную ручку крафт-аппарата так, что прибор испортился.
- Летчик? - с удовольствием спросил врач, разваливаясь в кресле и уже нацеливаясь писать на уголке ;личного дела старшего лейтенанта Мересьева А.П. резолюцию: "Годен".
- Летчик.
- Истребитель?
- Истребитель.
- Ну и отправляйтесь истреблять. Там сейчас ваш брат ох как нужен!.. Да вы с чем лежали в госпитале?
Алексей замялся, чувствуя, что все внезапно проваливается, но врач уже читал его личное дело, и широкое доброе лицо его растягивалось от удивления.
- Ампутация ног... Что за чушь! Тут описка, что ли? Ну, чего вы молчите?
- Нет, не описка, - тихо и очень медленно выговорил Алексей. Врач и вся комиссия подозрительно уставились на этого крепкого, отлично развитого, подвижного парня, не понимая, в чем дело.
- Засучите брюки! - нетерпеливо скомандовал врач. Алексей побледнел, медленно поднял брюки и так и остался стоять перед столом на кожаных своих протезах, поникший, с опущенными руками.
- Так что же вы, батенька мой, нас морочите? Столько времени отняли. Не думаете же вы без ног пойти в авиацию? - сказал наконец врач.
- Я не думаю: я пойду! - тихо сказал Алексей, и его цыганские глаза сверкнули упрямым вызовом.
- Вы с ума сошли! Без ног?
- Да, без ног - и буду летать, - уже не упрямо, а очень спокойно ответил Мересьев; он полез в карман своего летного френча старого образца и достал оттуда аккуратно свернутую вырезку из журнала.
- Видите, он же летал без ноги, почему же я не могу летать без обеих?
Врач, прочтя заметку, удивленно, с уважением посмотрел на летчика.
- Но для этого нужна чертовская тренировка. Видите, он тренировался десять лет. Нужно же научиться орудовать протезами, как ногами, - сказал он, смягчаясь.
- Вы не пишите ни да, ни нет. Приходите сегодня вечером к нам на танцы. Вы убедитесь, что я могу летать.
В последний вечер перед отправкой в действующую армию танцы были устроены по расширенной программе. Военврач первого ранга Мировольский не сводил глаз с Мересьева и его огненноволосой партнерши. Он был медик, больше того - он был военный медик. На бесконечных примерах знал он, как отличаются протезы от живых ног. И вот теперь, наблюдая за смуглым плотным летчиком, красиво ведущим свою маленькую, изящную даму, он никак не мог отделаться от мысли, что все это какая-то сложная мистификация.
Под конец, после того как летчик лихо сплясал в центре рукоплещущего круга "Барыню" и, вспотевший и оживленный, пробился к Мировольскому, тот с уважением пожал ему руку.
- Я, как вы понимаете, не имею права направить вас прямо в часть. Но я дам вам заключение для управления кадров. Я напишу, что при соответствующей тренировке вы будете летать. Словом, в любом случае считайте мой голос "за".