Заметки о жизни

[Freya]

[Freya]

[Freya]

[Freya]

[Freya]

[Freya]

ЦИНИЗМ.

Если моральную личность подменить в самосознании аморальным антиподом и признать его исполненным достоинств, то получится то, что называется цинизмом. Цинизм – это маска "я", изменившего себе и прячущегося под маской цинизма от самого себя как от моральной личности путем возведения порока в добродетель. Циничный символ веры – личная корысть в статусе единственного блага. Приспособленческая разновидность цинизма возводит в добродетели пронырливость и наглость, прослывшую вторым счастьем как залог успеха в деле извлечения из всего личной выгоды. Цинизм – это дерзостная форма лукавства перед собой, обеспечивающая комфортный уход от суда совести, потому что сигнальная стрела укора совести летит в моральную личность в пространстве сознания и не достигает цели, застревая в циничных хитросплетениях, подменяющих уязвимую мишень (правдивую) неуязвимой (лживой). Маска цинизма крепче лат за счет самолюбивой или корыстолюбивой дерзости. Она не по плечу слабохарактерным. Цинизм делится на скудоумный и интеллектуальный. Первый сводится к наглой изворотливости и мертвой хватке, с какой держится за свое добро корыстолюбец. Второй силен гордыней и подкреплен скептицизмом, обесценивающим все ценности как сомнительные, в том числе корысть, но вместе с тем последняя оказывается единственной ценностью как желанный предмет, отказываться от коего нет смысла, если потеряло смысл и обесценено все, ради чего стоит отказываться от корысти. Гордыня превращает цинизм в душевную цитадель, придавая циничному "я" дерзость, с какой оно заменяет нравственный закон цинизмом. Если нейтрализовать гордыню, от интеллектуального цинизма не останется камня на камне.                                                                       

[Freya]

Самооценка

Представление человека о самом себе содержит самооценку. Адекватная самооценка базируется на чувстве собственного достоинства как производное от чести. Она честна, в отличие от неадекватной самооценки, двоякой как завышенная и заниженная. Есть здоровая норма переоценки и недооценки себя. Самооценка остается адекватной в рамках своих нормативных колебаний. Завышенная самооценка – это чрезмерное самомнение, наживаемое вместе с пороком, называемым гордыней, а также надменностью, заносчивостью, высокомерием, спесью. Гордыня – порочный заменитель здоровой гордости, заключенной в сознании чести и уравновешенной там же скромностью. Порочный заменитель скромности называется самоуничижением. Адекватная самооценка сбалансирована гордостью и скромностью, функционирующими в равновесной диаде и входящими в число универсальных достоинств личности. Это добродетели. Скромность заставляет человека не мнить о себе лишнего, а гордость не дает забыть о чести. Гордость и скромность – это, как говорят в таких случаях, две стороны одной медали, где медаль – сознание собственного достоинства. Сознавать свое человеческое достоинство – значит гордиться именем человека, носить его с высоко поднятой головой, ни перед кем подобострастно не кланяться и с достоинством произносить: я – человек. Слово человек, однако, звучит столь же гордо, сколь скромно. Гордость возвышает человека, уравновешиваясь скромностью. Первая не позволяет ему ставить себя ниже, а вторая – выше других. Тем самым соблюдается природное равенство людей, попираемое гордыней и самоуничижением. Диада адекватной и неадекватной самооценки развернута в тетраду самооценок: гордых – скромных – заносчивых – уничижительных. Гордыня и самоуничижение суть двоякое нечестие и нанесение бесчестия самому себе. От гордыни человек опускается до низостей и бесчестит себя с таким же успехом, как и в раболепстве, подхалимстве и лакействе. И так, и этак теряется человеческое лицо и роняется честь.

[Freya]

                                                                                                                                                                                  Золотая середина

У добродетелей нет золотой середины. Она имеется в дисциплине как благотворный баланс между строгостью и послаблениями и в моральном поведении как оптимум и здоровая мера в пользовании благами и удовлетворении потребностей: середина между неудовлетворенностью и излишеством, например, между недоеданием и чревоугодием, нищетой и роскошью. Первое есть обделенность жизненными благами, второе – порок. Порочным излишествам противостоит добродетель, называемая умеренностью, воздержностью, знанием меры, но это – производное от нескольких основных добродетелей и здравомыслия. Соблюдение золотой середины в потреблении равнозначно моральной устойчивости к соблазнам

[Freya]

                      Добродетели и пороки.                                                                                                                                                                                                                                                                                                 Есть биполярные добродетели, действительные в двуединстве. Таковы гордость и скромность.  Гордыня наживается от недостатка скромности как деградация здоровой гордости в нездоровую, но гордыня не есть форма гордости, ибо она порочна, а гордость добродетельна. Гордыня – продукт распада двуединства добродетелей. Самоуничижение – аналогичный продукт, обусловленный недостатком гордого сознания собственного достоинства. С утратой гордости скромность деградирует в самоуничижение, как гордость деградирует в гордыню с утратой скромности. Самоуничижение характеризуется ложной скромностью, подпитывающей рабскую психологию и симулянтскую мотивацию. Высшая степень скромности называется смиренностью, а высшая степень самоуничижения – раболепием. Раболепствуют с расчетом извлечь из самоуничижения корысть. Корыстолюбие – порок, иначе называемый алчностью. Добродетельная противоположность алчности – бескорыстие и нестяжание.  Добродетели бескорыстны, пороки корыстны. Одно из проявлений бескорыстия зовется щедростью и издревле считается специфической добродетелью, противостоящей пороку, известному как скупость. Скупость есть регрессивная противоположность добродетели по имени бережливость. Щедрость и бережливость – это биполярные добродетели, сбалансированные друг дружкой, как сбалансированы гордость и скромность. За вычетом бережливости щедрость регрессирует в расточительство, образующее со скупостью порочную диаду, так же как спарены гордыня и самоуничижение. Бережливость регрессирует в скупость от своекорыстия, а щедрость блокируется оным. Есть истинная и ложная щедрость. Первая великодушна, ибо бескорыстна. Лжещедрость небескорыстна и двояка как надменная, по типу барских подачек и широких жестов, и как уничижительная, по типу подношений из рабской угодливости. Пороки паразитируют на добродетелях и присутствуют в душе как спорадические явления и как устойчивые личностные характеристики. Гордыня паразитирует на гордом сознании собственного достоинства и знакома всякому, у кого развито это сознание. Гордыня может одолевать нас не раз на дню при вспышках гнева, не будучи при этом укоренившимся пороком, если мы скромны.

[Freya]

   ЦЕЛОМУДРИЕ  И ГЕДОНИЗМ .http://schoolsokol.ru/wisdom/index1.html

Потребительская неумеренность прогрессирует в гедонизм, многообразный в букете пороков, таких как чревоугодие, сладострастие, роскошество, сибаритство, изнеженность, страсть к развлечениям, страсть к приключениям и прочие страсти потребительского и увеселительного толка. Гедонизм создает чувственную иллюзию счастья, наполняя жизнь призрачными благами, порабощающими и деморализующими личность. Гедонизм – это маниакальная зависимость от наслаждений, противная совести и пачкающая честь. Мерить жизнь удовольствиями и гоняться за ними – это ниже человеческого достоинства. Совесть запрещает гедонизм как причину деградации личности, а честь заставляет смотреть на наслаждения свысока как на нечто низменное, презренное, ничтожное и представляющее ценность для ничтожеств. Удовольствия теряют низменный смысл, исключаясь из мотивации воли и включаясь в состав переживаний, сопряженных с жизнедеятельностью, мотивированной возвышенно и вровень с человеческим достоинством. Добродетельная противоположность гедонизма – целомудрие, подразумевая обуздание всех страстей, в широком значении термина. Ввиду фундаментальности семьи и принципа единобрачия, традиционно делается акцент на целомудрии в отношениях полов.

[Freya]

Элита                                      http://schoolsokol.ru/wisdom/index1.html 

Элита общества испокон веков раздвоена как истинная и ложная. Истинна моральная элита, представленная лучшими представителями отечества и человечества. Она формируется и опознается главным образом по таким заслугам, какие не вызывают сомнения как приносимые жертвы ради общего блага и выдающиеся примеры несения крестной повинности. Причисление к моральной элите – большая честь, соединенная с такой же ответственностью. Ложная элита общества формируется по привилегиям, присваиваемым вместе с социальным статусом, по титулам, прилагаемым к статусу, и по ложным заслугам, произвольно приписываемым на раздаче почестей и наград. В гражданском обществе привилегированная элита – паразитарный пережиток сословно-кастового общества.
http://schoolsokol.ru/wisdom/index1.html                                                                                                  

[Freya]

                                                     Благо жизни .                                                                                                                                                                                                                                                                                              Благо жизни складывается из истинных благ, а не ложных вроде гедонистических, составляющих призрачное счастье. Личное счастье укладывается во всеобъемлющую триаду фундаментальных и несомненных в своей подлинности благ: здоровье – семья – труд. Человек получает и продолжает жизнь в семье, жизнеспособен соответственно параметрам здоровья и проводит жизнь в трудах, создавая, сохраняя и преумножая своим трудом блага, нужные ему. Каждое из основных благ имеет степень и качество, убывая относительно своей качественной нормы и обеспечивая полноту счастья в единстве с двумя другими компонентами. Если здоровье в норме, в семье порядок и работа по душе, человек имеет все основания считать свою жизнь счастливой и отвечающей моральному определению жизни, гласящему: жизнь есть благо. Благо жизни есть сама жизнь, если та не несчастна. Несчастье – это существенное умаление блага жизни. Существенно обедняют счастье бедствия, наносящие непоправимый ущерб жизни. Иначе несчастья надуманы, преувеличены в уме и симулируются в душе.           

[Freya]

Растлевающие пороки.

Ложь – отдельный порок, как привычка ко лжи, наживаемая с  детства. Ложь и своекорыстие связаны в порочное двуединство и разлучают человека с собой, отвлекая его мысли от самого себя и замыкая их на корысть, водруженную в центре мышления. Корысть всегда считалась растлевающим фактором, ибо она вводит в соблазн, потребительский либо лишенческий. В обоих случаях человек попадается в силки низменных страстей, гедонистических и страдальческих. Вторые разжигают алчбу пуще первых. Корысть гедонизма – наслаждение, и любая корысть манит и соблазняет, суля стяжательское наслаждение в диапазоне от конфеты, выпрошенной ребенком у мамы, до роскошеств нуворишей. Алчность и гедонизм распаляют друг дружку и слиты в триединство с цинической лживостью, будучи соблазнительным нечестием, возводимым в ложную добродетель и в ложный идеал, имеющий заразительную силу. Приобретая массовый характер, эта подмена производит сверхнормативную порчу нравов, что происходит и при распространении других пороков, например, жестокости в эпоху массового террора. Речь идет о порче нравов. Соответственно повышается социальная значимость противостоящей триады добродетелей: бескорыстие – честность – целомудрие.

[Freya]

ЗАВИСТЬ.

В расширенном списке злобных пороков видное место занимает зависть, но она есть производное от других пороков. Зависть часто выражается в недовольстве тем, что кто-то слишком хорошо устроился. Завистливое недовольство чужим благополучием есть гневливый продукт судной оценки и корыстного желания оказаться на месте того, кому завидуют. Зависть – судная модификация алчности. Завистливый суд вершится на том основании, что благополучие поляризовано как заслуженное и незаслуженное. Соответственно двойственна зависть как белая и черная: доброжелательная и зложелательная - одобряющая и протестующая. Чужое счастье, сочтенное незаслуженным, двоится как доставшееся даром либо нечестным путем, в первом случае отзываясь черной завистью. Даровое благополучие – третье среднее между заслуженной наградой и нечестно нажитым добром. Награда по заслугам должна вызывать и вызывает солидарную радость за счастливца и доброжелательное сочувствие, к чему может примешиваться белая зависть. Бесчестная и беззаконная добыча благ вызывает праведный протест.

[Freya]

                                   ГНЕВ.                                                                                                                                                                                          Гнев исстари считается грехом и пороком как эквивалент жестокосердия. Противостоящая добродетель называется сдержанностью, уравновешенностью, невозмутимостью и имеет человеколюбивую модификацию в толерантности. Терпимость сочетается с добродушием, доброжелательностью, миролюбием, дружелюбием, милосердием, сострадательностью, а это все отличительные черты человеколюбия, подобные граням алмаза. Степень гнева возрастает от форм вроде раздражительности и вспыльчивости к жестокосердным формам, называемым злобой и ненавистью. Гнев носит судный характер, как и жестокость. Гневаясь, человек грешит немилосердными приговорами и злопыхательскими суждениями, подкрепленными гордыней. В отличие от жестокости, в корне несправедливой и нездоровой, гнев бывает справедливым и здоровым, в том числе в форме злости, например, самокритической и спортивной. Судейская мантия гнева пошита его протестной сущностью, в согласии с тождеством гнева и недовольства. Неправый гнев – эмоциональный продукт неправого суда и такого же протеста. Если предмет гневного недовольства есть зло, то гнев праведен, но свою праведность гнев сохраняет в виде беззлобного выхлопа эмоций и ненасильственной протестной реакции. Гнев порочен и злобен, превалируя в мотивации воли. В гневе вершится самосуд и месть. Гнев следует тенью за гордыней и гасится смирением, как и та. Гордыня прекрасно уживается с самоуничижением в составе рабской психологии, что сильно заметно, когда раб перевертывается в господина при удобном случае и когда один и тот же субъект раболепствует перед начальством и тиранит подчиненных. Самоуничижение таит в себе гнев как подавленное недовольство. Особо жесток рабский гнев, который выплескивается в бунтах и обрушивается на головы жертв, назначенных тиранией. Гордыня, гнев и самоуничижение образуют триаду злобных пороков, подогревающих и порождающих злейший порок: жестокость. Противостоящая триада скромности, толерантности и гордости человеколюбива, негневлива и побуждает человека воздавать другим такую же честь, какая воздается себе, в согласии с моральным равенством людей и золотым правилом морали.