Повторно отредактированные эпизоды повести.
7 эпизод
Остаток зимы и раннюю весну провёл Мересьев в школе переподготовки. И вот уже - фронт. Алексей зачислен в авиаполк лётчиком-истребителем.
.................................................................
... Враги бешено мчались друг на друга. Алексей понимал, что навстречу ему идёт не мальчишка, наскоро обученный летать по сокращённой программе, - навстречу Мересьеву шёл ас из «Рихтгофен», на машине которого, наверняка, была изображена в виде самолётных силуэтов не одна воздушная победа. Этот не оплошает, не уклонится, не удерёт из схватки.
- Держись, фашист! - промычал сквозь зубы Алексей и, до крови закусив губу, сжавшись в комок твёрдых мускулов, впился глазами в цель, всей своей волей заставляя себя не закрывать глаз перед несущейся на него вражеской машиной.
Нет, немец тоже не отвернёт. Всё!
Он приготовился к мгновенной смерти. И вдруг где-то, как ему показалось, на расстоянии вытянутой руки от его самолёта, немец не выдержал, скользнул вверх, и, когда впереди, как вспышка молнии, мелькнуло освещенное солнцем голубое брюхо, Алексей, нажав сразу все гашетки, распорол его тремя огненными струями.
Он тотчас же сделал мёртвую петлю и, когда земля проносилась у него над головой, увидел на её фоне медленно и бессильно порхающий самолёт. Неистовое торжество вспыхнуло в нём.
Когда нервное напряжение Мересьева прошло, он почувствовал огромную усталость, и сразу же взгляд его упал на циферблат бензомера. Стрелка вздрагивала около самого нуля.
Бензину оставалось минуты на три, хорошо, если на четыре. До аэродрома же надо было лететь по крайней мере десять минут. Если бы ещё не тратить времени на набор высоты.
Мозг работал остро и ясно. Прежде всего, набрать максимальную высоту. Но не кругами, нет; набирать, одновременно приближаясь к аэродрому.
И он летел, с высоты трёх, потом четырёх тысяч метров осматривая окрестности, стараясь увидеть где-нибудь хоть небольшую полянку. На горизонте уже синел неясно лес, за которым был аэродром. До него оставалось километров пятнадцать. Стрелка бензомера уже не дрожит, она прочно лежит на винтике ограничителя. Но мотор ещё работает.
Работает, работает, ура! Работает! Вот он уже лес. Теперь совершенно невозможно сесть где-нибудь, кроме своего аэродрома. Пути отрезаны. Вперёд, вперёд!
И вдруг стало тихо, так тихо, что слышно, как гудят снасти на ветру. Всё? Мересьев почувствовал, как весь холодеет. Прыгать? Нет, ещё немного... Он стал скользить с воздушной горы, стремясь сделать её по возможности более отлогой и в то же время не давая машине опрокинуться в штопор.
Прыгнуть? Поздно! Лес несётся, и вершины его в стремительном урагане сливаются в сплошные зелёные полосы.